Если говорить красиво, то отношения Довлатова с алкоголем напоминали какой-нибудь жаркий танец. Они кружились, то отдаляясь, то бросаясь в объятья друг друга. Но в алкоголизме мало красоты, поэтому он превратил жизнь Довлатова в безрадостную картину. Фактрум предлагает проследить за судьбой культового автора.
[caption id="attachment_201864" align="alignnone" width="1250"]
Сергей Довлатов. Фото: Нина Аловерт[/caption] Здоровый мужик, который топит в алкоголе свои неудачи и терроризирует окружающих — сколько таких уже было?.. Но именно эта бытовая обыденность и сделала прозу Довлатова такой жизненной — он был частью той среды, о которой писал и которую высмеивал. Впервые Довлатов познакомился с алкоголем в типографии, где начал работать после наступления совершеннолетия. Знакомство получилось «удачным» — настолько, что юного писателя в 1962 году отчислили с филфака ЛГУ за неуспеваемость и «аморалку». Отчисление привело писателя в армию — в конвойную охрану лагеря на севере Коми. Условия там были по-настоящему нечеловеческими, причём, не только для заключённых, но и для охранников тоже. Позднее Довлатов открыто называл годы службы адом. Молодой человек оказался в мире, где дрались заточенными рашпилями, ели собак, покрывали лица татуировками и убивали за пачку чая. По словам писателя, именно тогда он понял, что такое свобода, жестокость и насилие. Некоторые свидетельства указывают на то, что у Довлатова тогда развился посттравматический синдром. Он стал воспринимать собственное тело отстранённо, как нечто далёкое, и, даже когда его избивали, бесстрастно фиксировал происходящее, словно работал над текстом: «Человека избивают сапогами.
Он прикрывает ребра и живот. Он пассивен и старается не возбуждать ярость масс…» Разумеется, переносить этот кошмар на трезвую голову получалось трудно, и Довлатов вновь и вновь обращался к алкоголю — спирт и чифирь стали верными спутниками его службы. После возвращения Сергей Донатович вновь поступает в ЛГУ, но в этот раз на факультет журналистики, и совмещает литературную деятельность с публикациями в газетах и журналах. Однако не преуспевает ни в одном, ни в другом. Работа в советских изданиях и одинаковые дежурные репортажи кажутся ему бессмысленными, а прозу, в которую он вкладывает всю душу, не печатают. И опять на помощь приходит алкоголь. Современники вспоминают, что писатель каждый день пропивал в ресторане два рубля пятьдесят копеек, а закуску воровал с соседних столов — не хватало денег. Впрочем, их не хватало всегда, и Довлатов был вынужден подрабатывать грузчиком и фарцовщиком — торговал из-под полы всякой всячиной. Пьянство стало его первой эмиграцией — писатель пил, чтобы забыться и уйти от реальности, в которой он был обыкновенным неудачником, человеком, не вписавшимся в советскую систему. Это был замкнутый круг: он пил потому, что его прозу не издавали, и алкоголь вдохновлял его на создание новых творений, которым тоже не суждено было увидеть свет из-за слишком реалистично изображённого дна советской жизни. [caption id="attachment_201865" align="alignnone" width="850"]
Сергей Довлатов и Иосиф Бродский. Фото: Нина Аловерт[/caption] Переезд в Нью Йорк изменил многое: Довлатова стали печатать крупнейшие издания, включая журнал «New Yorker». Советский писатель мгновенно стал литературной звездой. Его узнавали, его читали, даже в ресторанах Нью Йорка с него не брали денег: «Русским писателям — бесплатно». Однако пить Довлатов не прекратил и не смог избавиться от тоски. «Главная моя ошибка, — говорил автор „Чемодана“, — в надежде, что, легализовавшись как писатель, я стану весёлым и счастливым. Этого не случилось». Видимо, пережитые потрясения оказались слишком сильны, и их не получилось просто так забыть и начать жизнь с чистого листа. Запои следовали один за другим, но теперь уже против воли Довлатова. Он искренне пытался бороться со своей зависимостью, ложился в больницу, но пагубная привычка уже была сильнее его воли. Доходило до того, что врачи ради спасения писателя были вынуждены соврать ему о несуществующем циррозе печени, но даже это не помогло. 24 августа 1990 года Сергей Довлатов умер, не дожив и до пятидесяти лет — глупо и нелепо, так, как и должен был, наверное, умереть его лирический герой. Сердечный приступ, кровотечение, отказ скорой госпитализировать писателя из-за отсутствия страховки, два санитара-пуэрториканца. История не знает сослагательного наклонения, и мы не можем сказать, каким было бы творчество Довлатова, если бы тот не страдал от алкозависимости. Также нет единого ответа на вопрос, как стоит относиться к творчеству, которое было вдохновлено изменённым состоянием сознания. Но Довлатов свой выбор сделал: положил своё здоровье и жизнь на алтарь творчества и подарил нам много честных и реалистичных произведений.